"Ленинская Смена" 24.06.1993 (Цой)
Мертвый герой...
Он всегда любил одеваться в черное, словно носил траур по самому себе. Фанаты принимали его за того, кем он никогда не был, - за рок-звезду. А он не любил рок и не считал себя музыкантом. Просто ему удобно было так жить. Придя в питерский андерграунд как верный ученик мастера Бо, он к концу своей недолгой жизни стал поп-звездочкой, которая тускло светит на лацкане пиджака. Он вовремя пришел в мир советского рока, ибо начинал вместе с "Алисой", "ДДТ" и т. д. Он вовремя вышел из-под влияния Б. Г., так как к середине 80-х Боб стал анахронизмом. Он вовремя ушел, ибо, проживи он еще пару лет, и толпы фанатов отвернулись бы, как отвернулись от Макаревича. Он не был звездой, он не был богом, он был человеком, который все делал вовремя.
Связав себя с Марианной, он получил не только питерскую прописку. Он получил спокойную жизнь и свободное время. Он не пел о заоблачных философских материях, ему не нужно было разыгрывать из себя утомленного интеллектуала.
Он походил на Брюса Ли, а гитара была не более чем приложение к черным одеждам. Все было легко и просто, но поколению 80-х сложность уже была не нужна. С пачкой сигарет можно неплохо провести вечер, и никуда не надо спешить. Он и не спешил. Он не ругал Каспаряна за неумелое ковыряние на гитаре. Впереди была целая Вечность, а за этот срок можно было чему-то научиться.
Связавшись с Айзеншпицем, он не продался, как считали фанаты. Просто он обеспечил себе настоящее. Но, получая деньги за концерт памяти Башлачева, он мог бы поразмышлять, что и на его смерти люди неплохо заработают. Для Айзеншпица он был обыкновенным кумиром несовершеннолетних девочек, таким же, как и парни из "Технологии". Айзеншпиц купил не талант, а популярность и стал честно зарабатывать деньги, сотворив звезду по имени Цой. Но мертвый герой все же лучше живого кумира. Бизнес до конца должен оставаться бизнесом, и потому смерть стала отличным выходом для всех. Айзеншпиц смог опубликовать "Черный альбом". Марианна - мемуары о жизни с Цоем, а он сам стал навсегда неугасимой звездой.
Он не отличался от сверстников, он был одним из многих, потому и был своим. Бренча на гитаре и напевая вполголоса свои песни, он мог бы стоять в подворотне или сидеть во дворе, но он вышел на сцену, и вместе с ним на сцену могли бы выйти тысячи таких же, как он. Снимаясь в фильмах, он играл самого себя, а значит, и всех тех, кто ничем не отличался от него. Толпы ребят атаковали кинотеатры для того, чтобы увидеть на экране себя. В "Игле" он был "одиноким волком", способным на многое, а ведь все мы одиноки и все мы способны на многое. Но он выходил на сцену, а остальные были только лишь зрителями.
На концертах он был шаманом. Во время песни он совершал действо, которому трудно подобрать название. Б. Г. был добрым и мудрым. Кинчев вселял дикую энергию разрушения, а он, словно древний чародей, своими пластичными руками завораживал фанов, как йоги заклинают змей игрой на флейте. Но любой всплеск энергии был у него хладнокровным и чуть-чуть ироничным.
