Уже стали привычными новости о закрытии того или иного рок-клуба. «Ничего личного, ребята, это только бизнес» - увещевают любителей музыки хозяева помещений. И оно понятно: из казино или стрип-бара можно вытрясти куда больше дензнаков, чем из худых карманов посетителей рок-концертов. Времена, когда закрытие одного лишь клуба - «TaMtAm’а» - всколыхнуло (впрочем, безрезультатно) широкую общественность, накрепко забыты. Теперь уже людей не удивишь новостью о закрытии «Форпоста» или «Старого дома». Но все же «Камчатка» в списке целей, намеченных к уничтожению, стоит особняком. «Камчатка» - это не просто музыкальный клуб, а историческое место, памятник культуры Санкт-Петербурга, живое напоминание о легендарных рок-восьмидесятых. Здесь кочегарили Цой и Задерий, Башлачев и Машнин. «Камчатка» - это музей, рассказывающий нынешней молодежи о том, чем может быть для свободного человека творчество. И вот теперь…

Тревожные вести периодически приходят из разных мест. «В Санкт-Петербурге закрывают клуб "Камчатка", котельную, в которой работал один из основателей русского рока Виктор Цой. Газета "Коммерсант" пишет, что общежитие, подвал которого занимает клуб, расселят, после чего дом превратят в элитное жилье». «В компании "Градостроитель СПб" заявили, что клуб "Камчатка" в реконструированном доме не понравится будущим покупателям, однако мемориальную доску в компании пообещали сохранить. Расселение более полутора сотен жильцов общежития займет около полугода. Затем договор аренды с клубом будет разорван». Сколько времени осталось у «Камчатки»? Исчезнет ли этот культурно-исторический феномен, оставив в качестве напоминания о себе только дощечку на стене элитного дома, или есть еще на свете добро, которое сильнее бабла?

Котельная «Камчатка» расположена на Петроградской стороне, в доме №15 по улице Блохина. В 1999 году котельная закрылась, а в 2003 году здесь был открыт клуб, где выступают молодые (и не только) рокеры, а также находится небольшой музей. Сегодня «Камчаткой» командует Сергей Фирсов (официально – арт-директор клуба), начавший одним из первых подкидывать уголек в топку знаменитой котельной. Возможно, что он так и останется в истории последним начальником Камчатки. Небольшой разговор с ним получился не очень веселым.

СП: Разговор, конечно же, о «Камчатке». Я вообще думал, что после того, как сменились владельцы, тут уже никого не осталось. Гляжу - старые кочегары…
СФ: Пришлось вернуться. Начальник профукал все это дело, подарил за тыщу долларов, и год тут сидел или полгода, пока его не выгнали самого. Потом еще год посидел один идиот, которого вообще взяли слева, который ничего в этом не понимал. Потом я вернулся. Мы с Петровичем начали заправлять. Сейчас вдвоем остались.

СП: Хорошо. Основная линия клуба?
СФ: Принимать молодежь, которую никто никуда не берет, и поддерживать традицию.

СП: Вы сейчас проводите концерты регулярно?
СФ: Каждый день. За редким исключением, а вообще каждый день - иногда понедельники выскакивают.

СП: И ты каждый день здесь присутствуешь в обязательном порядке. Не надоело до сих пор?
СФ: А что делать? Кто, если не мы?

СП: И какова перспектива? Чем будет «Камчатка» еще через 20 лет? Она вот так и останется?
СФ: Будем надеяться на лучшее, но хотелось бы, чтоб хуже хотя бы не было.

СП: А что может быть лучше?
СФ: Много чего может. Хороший аппарат, организация лучше.

СП: Что значит «организация лучше»?
СФ: Ну, во-первых, свобода. Мы сейчас не абсолютно свободны. Если мы «Камчатку» совсем заберем, то тогда будет абсолютная свобода. Мы же в субаренду ее взяли. Она в аренде у хозяина «Туннеля». Мы под ним, платим ему огромную аренду. Если бы это была аренда клуба напрямую, вообще был бы другой разговор. Мы бы денег назарабатывали и могли бы какие-то диски выпускать, кого-то записывать. Много талантливых ребят приходит. А так мы платим ему туда наверх больше двух тысяч долларов, а сами, я извиняюсь, дулю сосем. И, естественно, ничем не занимаемся нормальным, никакого развития. В этом вся проблема. Мы выживаем. За последний месяц я отсюда не вынес вообще ни одного рубля.

СП: Выкупать «Камчатку» думаете?
СФ: Выкупать бесполезно, потому что в любой момент дом могут расселить. Непонятно вообще, что будет с этим помещением. Его собираются выкупить целиком и сделать элитный дом. И кто знает, выгонят нас или нет. Сейчас же никаких гарантий нет. Все висит в воздухе, как обычно.

СП: То есть на самом деле в любой момент вот эта вот «Камчатка» может погибнуть?
СФ: Всем по барабану. Так же, как Рок-клуб погиб.

СП: А вы отступаете, но позиций…
СФ: Но не сдаемся. Погибаем, но не сдаемся.

СП: Где в следующий раз можно увидеть вывеску «Рубинштейна, 13», если вдруг здание закроют?
СФ: У меня дома. Она уже висела у меня три или четыре года.

СП: И ты будешь проводить квартирники?
СФ: У меня, в моей квартире на самом деле есть отдельный чердак. Я все хочу его починить и делать там квартирники. Площадь – 50 квадратных метров, почти как «Камчатка». Так что, если закроется это, буду дома работать.

СП: А как твои персональные дела с записями?
СФ: Очень плохо. Что-то издалось в течение последних 10 лет и все. Все лежит, никому ничего не надо. Никто ничего не хочет издавать.

СП: Почему?
СФ: Я сам не понимаю. У меня Кинчев год назад брал какие-то кассеты со своими ранними акустиками, слушал, но так ничем это и не кончилось. И больше никаких предложений.

СП: А ты пробовал к издателям обращаться?
СФ: Так и чё? Все мои издатели - это друзья мои в этом городе.

СП: Тот же Олег Грабко, например.
СФ: Ну, он сейчас переиздает на DVD то, что мы издавали на VHS, и все. Больше ничего. Надо было пять лет назад издавать на DVD, а он только сейчас собрался. И то только потому, что ему москвичи уже дали денег вперед. Понимаешь? А так бы он, наверное, никогда бы за это не взялся. Он какой-то странный бизнесмен-наоборот. Это уже просто общее место - выпускать DVD, а он только сейчас репу зачесал. Сколько я ни говорил ему... Да ну.

СП: А откуда вы берете эти группы, вот ЛИВЕНЬ, допустим?
СФ: ЛИВЕНЬ – это друзья наши старые. А в основном приходит молодежь. Приходят, звонят, приносят CDшки, демки. И мы кого-то приглашаем, естественно. Кого сами знаем.

СП: Кого, например?
СФ: Группы ЧЧ, например, МАРЬЯЖ ДЕКОРАЦИИ, ОДИНОКИЙ ЛЕТЧИК. Много знакомых собирается. Ну и, естественно, всех старичков, кто может, кто хочет. Мы-то всех готовы принять, просто не все играют: у нас не такой большой зал, мы не так много можем заплатить. Зато он уютный, и звук на самом деле намного лучше, чем в других клубах бывает. Помещение маленькое, здесь легче отстроить звук. У нас атмосфера такая, которая всем нравится.

СП: А не бывает здесь погромов на концертах особо легендарных личностей, беспорядков? Психодром какой-нибудь?
СФ: Погромов? У нас не устраивают. Мы и обидеть можем. Не, у нас в этом смысле спокойно. Бывает, пьяный какой-нибудь нажрется - выкинем. Больших неприятностей не бывает.

СП: Пресса поддерживает вас?
СФ: В принципе, да. Конечно же, не так, как хотелось бы, но поддерживает. По крайней мере, к нам благожелательно все относятся. Что естественно.

СП: А какие-нибудь собственные проекты не возникали?
СФ: У меня последний был проект – ПАСХАЛЬНОЕ ШЕСТВИЕ. Спродюсировал им один альбом вместе с Ленькой Федоровым. Очень хороший альбом получился. Но, видишь ли, Алексей Проскурнин не хочет из Харькова переезжать, как мы его ни звали - ну не хочет и все. А Харьков – это далеко. Поэтому раз в полгода-год они приедут, отыграют и опять все. Хотя, я считаю, очень талантливый человек. Тем не менее, все так и похерится, несмотря на Федорова, на всех людей, которые помогают. Но что толку-то? Надо здесь жить, чтобы чем-то заниматься.

СП: Что-то у тебя какие-то пессимистические нотки сквозят.
СФ: А что делать? Приходится, потому что мы полны пессимизма. Молодым группам никак не подняться. Раньше было гораздо проще. Сейчас все - телевидение, радио, - полностью закрыто. Без денег не сделать ничего. Культура убивается в нашей стране. Абсолютно. Раньше самиздат был, который это распространял. Сейчас все потеряно полностью.

СП: Почему бы не возродить?
СФ: Но как? Раньше ко мне приходили люди, я им давал информацию. Сейчас не приходят. Я бы давал опять, понимаешь? Старая система уничтожена, а новой нет. Те люди старенькие стали, взрослые, а молодежь… Им совсем другое интересно. Они смотрят, мля, «Фабрику».

СП: Но вообще такое ощущение, что мы возвращаемся к старым временам, да?
СФ: Еще хуже. Тогда это было интересно людям, а сейчас ни фига не интересно. Все это опять в андеграунд ушло. В России настоящая культура в полном андеграунде.

СП: Это от слушателей зависит?
СФ: Конечно. У меня малюсенький клубик, и то постоянно почти пусто. Это обычный день.

СП: Это нормально для клуба?
СФ: Пока. Конечно, мы разовьемся, будет получше. Но дело не в этом, к нам плохо народ ходит, мало интересуется этим. Народ упрется в телевизор или в Интернет и больше ему ничего не надо.

СП: А идеи какие-нибудь есть для того, чтобы перетаскивать людей в real life?
СФ: Есть, конечно, для этого нужны деньги. Если мы тут как-то разовьемся и будут какие-то реальные деньги, будем что-то делать. Пока же это все так, вилами по воде.

СП: Как грустно-то все.
СФ: Через годик надо будет смотреть. Через годик, я думаю, будет более или менее понятно. Помнишь, была такая группа ХРОНОП? Вадим Демидов записал шикарнейший альбом. И у него там есть просто песня поколения: в плохие времена хорошие люди напиваются, напиваются. А что остается? Все выразил в одной строчке. Так что, плохие времена. Для музыки, для культуры плохие времена. Наше, б…, государство, б…, только, б…, деньги кует, б…, для себя, понимаешь? И все, а остальное – насрать. Еще лет 50 нам надо до нормального развития, как минимум.

СП: Мы до этого не доживем.
СФ: Мы - да, но, может, кто-то доживет. Мы в перегной уйдем, а на наших костях, может, что-то и взойдет.

СП: А ведь совсем еще недавно, двадцать лет назад казалось, что вот сейчас будет рок-н-ролл.
СФ: Да, казалось. Рок-н-ролл может быть только в богатой, сытой стране, как показывает практика. Настоящий рок-н-ролл. Взрослый. Да и не только рок-н-ролл. Вообще, культура у нас в загоне полном. Все художники у нас в полной заднице. У нас для художников нет рынка, никто не покупает картины. Поэтому им еще хуже. Наши-то хоть на стадионах играют, а им вообще кранты. Они только на Западе продаются. И литература – там же. Я уж не говорю про поэзию, это вообще капец - элитная вещь. Так что проблем у нас хватает.

СП: Но вы не сдаетесь?
СФ: Куда нам деваться? Это наша жизнь.

Автор: Старый Пионэр
опубликовано 22 мая 2007, 10:52
Публикуемые материалы принадлежат их авторам